джису не гнилая совсем, не прогнившая душа. но она в манипуляции родителей влезть пытается, понять, выстроить всё на своих условиях. лишь теряет осознание того, что это никак ей лучше стать не поможет. избалованная стерва, может, и осталась в пусане, но в сеуле живёт та, что без манипуляций не может. и она может сколько угодно осуждать отца, опустошать материнскую карточку, вычищать счета за несколько часов шоппинга, но всё это удовлетворения не приносит. а вот вскрыть бутылку дорогого родительского алкоголя — да. и расхаживать с этой бутылкой в руках по номеру в нижнем белье и не до конца застёгнутой мятой рубашке спасает. от самой себя, от неразберихи кругом, от внутренних противоречий и поиска той самой — настоящей джису.
да только она сомневается, что эта настоящая вообще существует. непохоже на то. похоже, что всё это — сотня слоёв масок, которые можно сдирать до бесконечности, потому что под каждой сорванной ещё бесчисленное множество других.
и джису не новенькая давно и не чужая; джису просто другая, не вписывающаяся в рамки, которые стоят вокруг. не вписывающаяся и не пытающаяся даже. она другая, и в том её суть. а цена туфель значения здесь не имеет. она, заложив их, может выкупить свободу или продать её. но вместо этого пьёт кофе из бумажных стаканчиков, губы вишневым подкрашивает и застёгивает ремешки туфель. быть идеальной дочерью не требуется; требуется лишь нос не совать туда, куда не просят. ей даются деньги, а задавать вопросы о том, откуда эти деньги берутся, не положено.
ограничения своей свободы ей совершенно не приходятся по вкусу. ограничения в информации — ещё меньше.
бумаги отца затягивают и манят, и она знать хочет, что же там стоит такого за строкой «ким индастрис». джису влезает в стол отца, бумаги его перебирает так, словно они — её собственные. но раз уж на них стоит её имя, то чем эти бумаги не её? однажды разница лишь в графе «имя» может полностью поменять её судьбу. и вот тогда это будет важно — чьё имя там стоит: её или её отца. джису играть на опережение намерена, джису должна понять малейшие детали прежде, чем ей можно будет прикрываться.

l-jane — бабочка
не сдерживай себя, выплесни эмоции, расскажи всем, как тебя ломало. пятно на белой блузке засыхает медленно, сана, что есть силы, втирает мыло в женском туалете какого-то дешевого клуба, практически уверенная, что блузку всё равно придется выбросить, как бы сильно она её не любила. место, чуть ниже сердца, теперь пахнет виски вперемешку с лавандой — то ещё сочетание. помада скользит мимо контура, она пытается придти в себя с помощью холодной воды, но это не помогает. сзади неё кто-то выблевывает свою душу; через пару минут уже уныло придерживает новой знакомой волосы, царапая ногтями дверь кабинки.

её выворачивает наизнанку, то ли от представившейся картины, то ли от внутренней женской солидарности. в ней самой всё точно так же саднит, крошится. имён они не спрашивают и просто расходятся в разных направлениях. сана слишком хорошо играет, никто даже не замечает, как медленно её жизнь катится по наклонной, не оставляя следов. красивая, но пустая. искрящаяся, но одинокая. каждый чертов день растворяется в людях и событиях, вместе со всеми, но как будто отдельно. в телефонной книге сотни имён, но те, кому действительно хотелось бы позвонить, единицы. зацикливаться на прошлом это что-то вроде хобби, потому что сана никого и никогда не отпускает полностью. вставать рано, выпить стакан воды, замазать синяки под глазами. сделать вид, что всё хорошо. поверить, что всё хорошо. надо же, опять поверила.

---

если вам показалось, что у саны всё плохо, вам не показалось. де факто, сана переехала из японии в тринадцать, уже два года живет отдельно от родителей и практически не пересекается с ними из-за внутренних конфликтов, однако это не мешает ей пользоваться их деньгами в своё удовольствие. в университет не поступила и поступать не желает, довольствуясь свободным временем и отсутствием ответственности как таковой. вроде как неудачница. вроде как лечится.

зеленые пальцы пахнут перетертыми осокой и азиатским подорожником. рыже-коричневые балки скрипят под стертыми подошвами. в круглых прорезях видна гремящая речушка, она бьется о потемневшие камни и падает — все ниже и ниже. прыжок — сколотая каменная ступенька. крыша, накрытая брезентом. крохотные картонные домики и изрисованные стены. цветы и листы лезут в нос. вонь свалки мешается с запахами ржавчины и воды. щекотно. джиын, расставив руки в стороны, гуляет по крышам. джиын — девочка из трущоб. девочка с улицы подсолнухов.

у джиын нет телефона. но в семь она знает каждого соседа в лицо, по имени и, уж поверьте, успела побыть у них дома. она не помнит родителей, только супится и упрямо ворчит, проигрывая десятую партию в бадук старику киму. а секундой позже — заливисто хохочет, завалившись на напольные доски уличной беседки, которые насквозь пропитались вчерашним ливнем, всячески скуля и шутливо прося о пощаде. у джиын два младших брата и одна сестренка. в семнадцать ей приходится присматривать уже за пятью детьми: бабушка и дедушка становятся все рассеяннее с каждым годом. 

у джиын средние оценки и то только благодаря непомерным стараниям, она плоха в спорте и, честно говоря, готовить не умеет. зато её карманы пахнут дынными леденцами. она не злится, когда бейсбольный мячик прилетает в затылок, только чешет голову, скомкано улыбается и поздравляет паренька из параллельного класса с включением в основной состав. джиын вспоминает, в каких магазинчиках распродажа, пока все решают уравнения и обсуждают парочку, целовавшуюся в мужском туалете. джиын уступает место в автобусе, участвует в благотворительном велосипедном марафоне и устраивается в место, где беженцам помогают адаптироваться к жизни в сеуле. джиын провалила экзамен. джиын не смогла поступить. дедушка слег. джиын, вернувшись домой, обкладывается газетами. джиын просит помощи у подруг. она меняет работы, берясь за все подряд с неизменно широкой улыбкой и горящими глазами. но все чаще сомневается: а есть ли хоть что-то, в чем она хороша?

джиын выцветает. она потерялась и боится в этом признаться даже себе самой.

---

еще один сырой набросок из спонтанного желания сыграть хорошую девочку и её взросление. давайте посоревнуемся на благотворительном марафоне? давайте попадем в забавную историю, где-то кто-то примет другого за бандита-сталкера-просто плохого и стремного чувака (ну темно же!)? давайте махнем до ближайшего порта и окажемся в китае? давайте перепутаем сумки? давайте оставлять записки в библиотечных книгах? давайте перетащим потертый никому не нужный диван с выпирающей пружиной с последнего этажа на крышу и гордо назовем её убежищем? давайте застрянем в горах? давайте закажем пончики в форме олимпийских колец или попросим добавки в бургере? просто я хочу выпнуть эту девочку из коны комфорта, и, давай честно, одна она не справится. и я — тоже. помоги мне. а я уж запрягусь и накидаю еще вариантов для чего-то грустного, забавного, трогательного, приключенческого или грустного. дай мне шанс. 

у него кот пушистый дома, тишина и много растений на подоконниках. квартирка такая маленькая, что не всегда понятно, как он ухитряется потерять в ней кота. он спит на теплом матрасе на полу, в обнимку с подушкой и молится, чтобы кот посреди ночи не начал делать тыгдык прямо по нему. рядом на матраце лежит учебник по корейскому языку, как ежевечернее чтиво. но его цель только лишь всегда легко понимать, что ему говорят окружающие. ему нужно лишь поддерживать свой навык восприятия на слух и не более того.
тэн в корее живет уже пять лет, но занимает лишь фотографией для различных журналов, учиться в университете или работать на постоянной работе просто не может - его не берут туда, куда хочется. но это вроде и не такая большая проблема, пока на квартиру деньги высылают родители, а на собственные нужны хватает того. что заработано. и на кошачьи нужды тоже. коту всего четыре, но он появился в его доме почти сразу, как стало точно известно, что он будет жить. рак, химиотерапия, операция. он потерял голос навсегда, но это не такая уж и большая цена, чтобы жить. и черт с ним, что приходится периодически приходить в больницу на обследования.
он не умеет отказывать самому себе в чем-либо совершенно, какой смысл переживать из-за лишнего гамбургера, если можно через минуту быть уже на том свете? конечно, ему это не грозит. но только вот ограничители у него совсем пропали. в еде, ни в чем-то еще - алкоголь ему вообще противопоказан. за пять лет у него практически не образовалось друзей - человек, которому нельзя пить, скучен. зато у него есть кот, любимая обзорная площадка на город и жизнь. и он счастлив.///это все очень неокончательно, но я решил ударится в милый немой софт. возраст еще может быть уберу в меньшую сторону, но не точно. короче я ищу всех, кого могу найти в такой ситуации // я не кусаюсь, правда

~ чеён не знает своих биологических родителей. от неё отказываются сразу после рождения.
~ шесть лет в приюте со временем стираются из памяти и не остаются напоминанием даже в характере.
~ она замена их родной дочери. у неё от себя абсолютно ничего не остаётся. чужие привычки и предпочтения в еде. она перестает капризничать и предъявлять права на своё имя спустя год. они любят не её, а ту которую заменяет.
~ у неё день расписан практически поминутно. академия после школы и занятия до поздней ночи. от неё требуются быть лучше всех, а она все больше чувствует себя запертой в клетке. не спит до трёх ночи и глотает успокоительные. медленно сходит с ума.
~ она больше не хочет быть хорошей дочкой и наследницей миллионов, которые по правую принадлежат не ей. устало быть чужой тенью и заменой.